— купить товар через посредника или группу специально создаваемых посредников, чем убивается сразу несколько «зайцев»: вновь и вновь завышается цена — собираются дополнительные «откаты», а также прикрывается исходный источник товара и, соответственно, весьма вероятная связь бригадира с этим источником;

— купить через посредников свои же прежние остатки и неликвиды;

— дополнительно застраховать сделки по закупкам в близких себе страховых компаниях — опять же, с соответствующими «откатами»;

— закупить материалы в другом городе или стране и нанять дорогого перевозчика, да еще и оговорив за дополнительную плату эксклюзивные условия транспортировки — понятно, не без пользы для себя;

— закупив материалы в другом городе или стране, дополнительно застраховать транспортные перевозки в близких себе страховых компаниях;

— в случае, если заказчик осуществил бригадиру авансовый платеж, согласованно с поставщиком провести платежи по закупкам и оплате транспортных расходов через родственный банк с оговоркой о перечислении средств поставщикам товаров и услуг по «техническим причинам» лишь спустя, например, месяц после оплаты материалов — с еще одним соответствующим «откатом» за прокручивание денег банком;

— в случае, если заказчик авансового платежа не осуществлял и все расчеты производятся по окончании работ — получение в вышеупомянутом родственном банке дорогого кредита на осуществление закупок с возложением выплаты процентов по кредиту, естественно, на заказчика — с «откатом» за получение дорогого кредита со стороны банка...

Понятно, что этот перечень может быть продолжен. И точно так же очевидно: чем о более крупных контрактах идет речь, тем более существенным и непреодолимым становится при таком заведомо порочном варианте организации дела мотив не разумной экономии на закупках, а, напротив — извлечения сверхприбыли на закупках товаров и услуг по максимально завышенной стоимости.

Таким образом, когда выше мы говорили о двух необходимых условиях, обеспечивающих гарантированный долгосрочный спрос на произведенную в России машиностроительную продукцию, имелось в виду: первое — ценовая протекция (в том числе, в конкурсе) отечественному оборудованию (аналогичная установленной в польском законе об общественных закупках), и второе — недопущение того затратного варианта отношений государства и недропользователя, который был проиллюстрирован на простом примере ремонта квартиры.

И теперь переходим к главному: как вы думаете, почему при реализации широко разрекламированных проектов «Сахалин-1» и «Сахалин-2» по добыче международными консорциумами нефтегазового сырья на территории принадлежащего нам морского шельфа основные по стоимости товары и услуги закупаются за рубежом? Только ли потому, что нет достаточной ценовой протекции нашему производителю (мы уже знаем, что ее действительно практически нет)? Но ведь покупаются за рубежом даже те товары и услуги, которые зарубежным компаниям явно дешевле было бы производить на территории России. Не потому ли это происходит, что по условиям обоих проектов практически любые затраты международных консорциумов — каковы бы они ни были — в полном объеме компенсируются российскими нефтью и газом? Ведь несмотря на то, что предельные объемы компенсационного сырья оговариваются, тем не менее, предусмотрена масса лазеек, позволяющих эти объемы фактически увеличить. Соответственно, никакого стимула к минимизации затрат у недропользователя нет.

Здесь читатель вправе задать вопрос: неужели такое возможно — ведь здравый смысл подсказывает, что если так нельзя организовывать ремонт своей квартиры, то уж, тем более, на таких условиях нельзя заключать многомиллиардные в долларовом исчислении контракты?

Верно, нельзя. Во всяком случае, если руководствоваться интересами своей страны.

Корректности ради стоит отметить, что проведенная аналогия с ремонтом квартиры — не идеально точна. В схеме так называемых «соглашений о разделе продукции», по которой заключены соглашения «Сахалин-1» и «Сахалин-2», суммарный объем нефти и газа в конечном счете окажется разделенным на компенсационную часть и прибыльную. Компенсационная часть — компенсирует все затраты инвесторов. Прибыльная — будет разделена между инвестором и Россией. Некоторое ограничение на объем закупок оборудования и услуг есть — оно оговаривается в соглашениях. Но фактически, с учетом ряда нюансов, реальным (предельным) ограничителем выступает лишь ... стоимость запасов сырья на месторождении. Согласитесь, отличие от рассмотренной схемы с ремонтом квартиры — не принципиально.

Конечно, если бы вся нефть шла недропользователю-инвестору, а нам, например, — фиксированные отчисления от каждой тонны добытой нефти (объем которой должен государством при этом тщательно контролироваться — как это делается, например, в США), то у недропользователя вовсе не было бы мотива наращивать затраты и максимизировать компенсационную долю. Но если частью прибыльной нефти нужно поделиться с Россией? Тогда вступает в действие уже известная нам экономическая логика: да зачем тогда вообще нужна эта прибыльная нефть — пусть вся уйдет на компенсацию затрат, которые мы — уж будьте уверены — сумеем (с учетом ряда принципиальных «недоработок» в соглашениях) довести до нужного объема. Скажете, нереально? Почему же?

Представьте себе, что вы — недропользователь-инвестор и одновременно (для упрощения ситуации) — президент консорциума. И вот за определенный период до окончания такого тридцати-пятидесятилетнего проекта (строго говоря, неважно, за двадцать пять лет или за пару месяцев) вы видите, что не вся, а лишь половина или две трети добытой нефти уведены на «компенсацию затрат», но примерно, скажем, десятком миллиардов долларов, похоже, придется поделиться с Россией. Вот теперь, вы — читатель — скажите, что вы станете делать на месте такого инвестора, окажись вы в такой ситуации где-нибудь в чудной африканской стране? И подсказка: местные туземцы оказались настолько улыбчивы, падки на огненную воду, бусы, видеомагнитофоны и мерседесы, что не оговорили в соглашении с вами практически никаких реальных ограничений на ваши затраты, в том числе ни общих пределов фонда заработной платы, ни максимальных размеров единовременных премиальных, ни максимума выплат «консультантам», «советникам» и наиболее ценным сотрудникам.

Конечно, вы, читатель, как человек благородный, из сугубо христианских соображений, может быть, миллионов на пятьдесят прибыльной нефти этим бедным туземцам и оставите. И даже плюс к тому — в целях развития дальнейших дружеских связей между нашими странами — не исключено, что окажете добровольную благотворительную помощь местным туземцам и их детям — еще миллионов на десять, за что вам будет установлено что-нибудь заменяющее бюст на второй родине героя. И за что вы получите новые аналогичные контракты (разумеется, по конкурсу, который вы с легкостью выиграете, так как вносите «весомый вклад в социально-экономическое развитие региона» — так у бедных туземцев, в частности, в России принято формулировать один из переменных конкурсных параметров)... При этом абсолютно ничто не помешает вам на прогнозируемый остаток нефти, стоимостью без малого в десяток миллиардов долларов, увеличить фонд заработной платы проекта и выплатить эти деньги себе и своим «консультантам» где-нибудь в оффшорах — чтобы даже и никаких налогов с этих денег не платить...

Разумеется, никто в мире подобного не допускает. Никто не позволяет недропользователям списывать в затраты что угодно в практически неограниченных объемах. Затраты на недропользование либо минимизируют экономическими стимулами, либо вообще берут под контроль того государства, чьи природные ресурсы разрабатываются — как это было показано выше на примере Норвегии и Китая. На откуп же недропользователю, получающему таким образом и возможность, и экономический стимул присваивать себе чужой ресурс, этот вопрос не отдается нигде, лишь за одним исключением. И таким исключением, как это ни печально, является наша с вами родная страна — Россия... [8]